В мае мне довелось участвовать во Втором фестивале «Русская весна на Сицилии» («Primavera russa in Sicilia»), организованном Генеральным консульством России в Палермо, и сыграть четыре сольных органных концерта: в церкви Христа-Спасителя в Ното, в кафедральных соборах Мессины, Монреале и Трапани.

С учётом специфики четырёх инструментов были исполнены две разные органные программы. В них были представлены итальянская (Д. Фрескобальди, А. Вивальди), французская (Ф. Куперен, Л. Маршан, Г. Корретт, Ж.-Ж. Боварле-Шарпантье), немецкая (И. С. Бах) и русская (М. Глинка, Ю. Буцко, Д. Дианов) органные школы.

Сочинения российских композиторов, которые прозвучали на всех концертах, стали открытием для итальянских слушателей. Впервые в мире были исполнены избранные пьесы из цикла Юрия Буцко «Вторая органная тетрадь», созданного в 2010 году и посвящённого автору этих строк.

Это было мое первое выступление на юге Италии, первое знакомство с новой для меня сицилийской культурой — знакомство, которое произвело на меня ошеломляющее впечатление.

Гастроли предоставили мне возможность почувствовать тот могучий дух, который свойствен культуре этого региона. Переплетение греческих, римских, византийских, арабских, нормандских традиций, а позже — различных европейских влияний, приводит к созданию уникального эклектичного и в то же время целостного облика сицилийского архитектурного и художественного достояния.

Пышная средиземноморская природа, в сочетании с ярким солнцем и лазурным морем, выступает не отделимым от сицилийских художественных шедевров фоном, придавая им особый колорит и неповторимый облик.

Люди доброжелательны, улыбчивы и просты в общении. Художественные красоты и щедрая природа, наряду с рафинированными блюдами и изысканными винами, кажется, побуждают их не сосредотачивать внимание исключительно на работе.

На Сицилии мне посчастливилось познакомиться с органами разных типов, созданными в XVIII, XIX и XX веках.

Насколько я могу судить по этим инструментам, которые относятся к разряду наиболее известных и значимых на острове, органное искусство сосредоточено на Сицилии — как и во многих других европейских странах, в которых религиозная практика с участием органа составляет важную часть общественной жизни, — в церкви.

В этом заключается его отличие, например, от органного искусства России, которое развивается в подавляющем большинстве случаев в условиях концертных залов.

Эта специфика накладывает отпечаток на сам характер органного музицирования (в том числе, на выбор программы), на отношение к нему со стороны публики, а также на состояние органов. В ходе моей карьеры я пришла к выводу, что не зависимая от литургического контекста концертная органная практика характеризуется наибольшим профессионализмом на всех уровнях организации и проведения мероприятия.

Орган Ното (Донато дель Пиано, 1755), на котором состоялся первый из моих концертов, был отреставрирован несколько лет назад. Однако, как мне сообщил присутствующий в церкви экскурсовод, с момента инаугурального концерта до сыгранного мною 15 мая нынешнего года на нём не состоялось ни одного органного концерта. Я обнаружила этот инструмент (который располагает весьма ограниченными тембровыми и техническими возможностями: 1 мануал, 8 клавиш в педали, всего несколько регистров) весьма расстроенным. По моей просьбе орган был настроен перед концертом.

Знаменитый орган кафедрального собора Мессины (фирма Тамбурини, 1930/1948), который является одним из самых больших в Италии (5 мануалов плюс педаль, 170 регистров, 16 000 труб) и обладает уникальными звуковыми возможностями, сегодня находится в крайне досадном состоянии. Один из главных звуковых планов инструмента (Positif, соответствует первому мануалу) не функционирует (мне было сказано, что он закрыт на ремонт), а потому не мог быть использован мною во время моего концерта 17 мая.

Ряд регистров других мануалов также не работает. Система электрических комбинаций действует плохо. К тому же постоянно возникают «западающие» (гудящие) звучности. Хотя проект реставрации инструмента принят, средств на эту реставрацию, как объяснил мне местный органист, не хватает.

Орган кафедрального собора Монреале (Фраттелли Руффатти, 1967) предстаёт как конкурент своему мессинскому собрату. Несмотря на то, что орган Монреале располагает чуть меньшим количеством труб (10 000 труб) и регистров (122 регистра), он насчитывает большее количество мануалов (6 мануалов плюс педаль). Однако я не обнаружила на нём той поэзии и красоты тембров, которые свойственны органу Мессины.

Как и на предыдущем инструменте, многие его регистры расстроены (это касается, в первую очередь, язычковых тембров), а в системе электрических комбинаций возникают сбои. Тем не менее эти недостатки не столь значительны, как в Мессине: в сравнении с последним, орган Монреале имеет более стабильный и здоровый облик.

Его современник из кафедрального собора Трапани, построенный тем же органным мастером (Фраттелли Руффатти, 1967), произвёл, среди трёх инструментов XX века, наилучшее впечатление по своему состоянию.

Структурно-звуковая концепция органов трёх указанных кафедральных соборов — концепция, которую я не встречала в других странах, — удивила меня в самом положительном смысле. Её наиболее совершенное воплощение имеет место в Мессине.

Особенность этой концепции заключается в том, что звуковые планы (то есть целостные группы труб) этих инструментов находятся в разных частях церкви, и порой — на разных высотных положениях. Это создаёт эффект многомерного стереофонического звучания, который чрезвычайно интересен с точки зрения выразительного воздействия на слушателя.

Вместе с тем нельзя не отметить, что отдалённое от пульта положение органных труб приводит к весьма некомфортному для исполнителя эффекту запаздывания звучания, а публика порой оказывается в положении слушателя, до которого органные звучания, призванные звучать вместе, долетают в разное время. Так может происходить, когда органист использует одновременно разные звуковые планы, — например, три: играет на двух разных мануалах с участием педали.

Ещё одна поразившая меня на этих инструментах деталь — это расположение органного пульта. В трёх упоминаемых кафедральных соборах органный пульт (который включает мануалы, педаль, регистры) расположен не сверху, на хорах, а снизу, в зоне алтаря, и может передвигаться.

Таким образом, органист виден публике во время игры, а это придаёт подобного рода органам ярко выраженный концертный облик. Отмечу попутно, что во Франции такое расположение органного пульта — редкость; один из примеров — церковь Святого Евстахия в Париже.

В Трапани же я познакомилась с уникальным, — пожалуй, во всём мире, — органом церкви Святого Петра (Франческо Ла Грасса, 1842), который имеет 3 пульта (расположены сверху на трибуне) и в общей сложности 7 мануалов и 3 педальных клавиатуры, а также ряд приспособлений, производящих изобразительные звуковые эффекты. Но — увы! — состояние этого инструмента не позволяет дать на нём органного концерта, который мог бы прозвучать удовлетворительно.

Специально хочу сказать о приёме, который мне был оказан на Сицилии. Во всех четырёх городах я встретила радушие и поддержку, познакомилась с интересными и увлечёнными людьми. В Ното — это представители мэрии Франческо Терранова и Энцо, в Мессине — Дон Джованни Ломбардо и Сержо Спадаро, в Монреале — спонсор Альфредо Барбаро и органист Диего Каннидзаро, в Трапани — спонсор Франческо Кардинале и музыкант Джованни.

Наиболее профессиональный подход к организации моего концерта наблюдался в Трапани, и это моё последнее выступление на Сицилии ознаменовало кульминационный пункт всего турне.

Особенно тёплые чувства хочу выразить в адрес Генерального Консула Российской Федерации в Палермо Владимира Львовича Короткова, который был инициатором этого органного проекта, осуществил от начала до конца его реализацию и лично присутствовал на разных этапах его выполнения, умея совместить необходимую в данном контексте авторитарность и глубокую человечность.

Совершённые мною гастроли по Сицилии, в совокупности с моим опытом и наблюдениями в других странах (в первую очередь, в России и Франции), наводят меня на ряд размышлений в отношении современного органного искусства в целом.

В настоящее время во многих европейских странах, в которых орган участвует в богослужении, органное искусство переживает кризис, который вписывается в контекст более широкого феномена нивелирования духовных ценностей в мире. Положение в органной сфере, в сравнении с другими музыкальными искусствами, усугубляется тем обстоятельством, что орган является чрезвычайно дорогостоящим инструментом.

Не только сооружение органа, но и дальнейшая поддержка его функционирования, требуют вложения значительных, а порой — колоссальных средств. Сегодня в Европе всё меньшее количество организаций, в ведомстве которых находится орган, имеет возможность и желание выделять или искать эти средства в целях обеспечения его достойного поддержания.

Нередко приходится видеть (я наблюдала это и на Сицилии), что в церкви, по соседству с заброшенным историческим органом, присутствует небольшой, весьма примитивный электронный инструмент, без труб, и именно он «заменяет» собой истинный орган. Явным образом, он вполне удовлетворяет церковные музыкальные нужды.

Сравнение органной практики в России и в Западной Европе выявляет, что в России, в условиях концертных органных залов, отношение к органному искусству имеет, в целом, более профессиональный, нежели в «литургических» органных регионах, характер. Вместе с тем органное достояние европейских стран, в которых орган на протяжении многих столетий является полноправным участником богослужения, бесценно по своему богатству и исторической значимости. Сказанное касается как инструментов, так и созданного для них музыкального репертуара, — и такие страны, как Франция, Германия или Италия, занимают здесь первые места.

Однако этим странам недостаёт истинно концертного, без всякой примеси сковывающих литургических элементов, — светского, филармонического органного менталитета. Этот концертный менталитет в полной мере свойствен российскому органному мышлению, но также — органной культуре стран Восточной Азии.

В добавление к сказанному отмечу, что в России чрезвычайно развита, и на высочайшем уровне, научная мысль об органном искусстве. Так, целый ряд появившихся в последние годы монографий и диссертаций, в том числе — докторских, посвящён проблематике французского, итальянского, немецкого, испанского, нидерландского органного искусства.

Это свидетельствует об актуальности для России данной проблематики и о динамике российских органистов и искусствоведов.

Что касается современной композиторской органной школы, то и здесь Россия занимает ведущее место.

Сказанное приводит меня к следующим выводам.

В условиях обозначившегося в ряде европейских регионов кризиса в сфере органного искусства необходимо объединить усилия творческой и научной общественности разных стран, взяв за основу те завоевания и достижения, которыми эти страны располагают.

Для этого целесообразно создать международную организацию, задачами которой являются:

• защита и реставрация выдающихся органных памятников прошлого;
• привлечение к ним внимания мировой общественности путём организации органных концертов, фестивалей, мастер-классов, издания аудио- и видеозаписей;
• изучение органного наследия и органной практики прежних эпох;
• разработка перспектив органостроения будущего, создание новых инструментов и нового органного репертуара, введение инновационных идей и технологий;
• воспитание адекватного органного мышления у подрастающего поколения;
• специальный акцент следует сделать на развитии в европейских странах истинно концертного органного менталитета и сооружении концертных органных залов.

Перечисленные задачи подчиняются общей цели укрепления мира и сотрудничества между народами. Они вписываются в сферу деятельности ЮНЕСКО.

Эта международная организация объединила бы специалистов в области органа — теоретиков и практиков органного искусства (исполнителей, композиторов, педагогов), органных экспертов и органостроителей, но также — общественных деятелей, учёных и артистов, и шире — всех тех, кто желал бы способствовать реализации этой необходимой и благородной цели.

Руководящую роль на уровне такой организации, на мой взгляд, должна осуществлять Россия, которая располагает всем необходимым для этого артистическим, научным и организаторским потенциалом. Возможно, сеть российских дипломатических представительств разных стран, следуя примеру Генерального консульства России в Палермо, могла бы способствовать плодотворному развитию проекта. С моей стороны, я готова приложить требуемые усилия для выбора ряда действующих лиц этой организации.

Не сомневаюсь, такой амбициозный проект способен привлечь внимание как политической общественности, так и спонсоров разных стран. Грандиозный и великолепный инструмент, заслуженно именуемый «королём инструментов», орган должен занимать сегодня в музыкальном мире то место, которое он заслуживает.

Я глубоко убеждена, что в современных условиях противопоставления сил борьба должна осуществляться на уровне сил прекрасного. Именно сила красоты призвана подчинить себе все другие. Как сказал Ф. Достоевский, «мир спасёт красота». И кому, как не России, продемонстрировать это сегодня всему миру!

Марина Чебуркина, Доктор искусствоведения, Международный концертный исполнитель (орган), член Национальной комиссии Исторических монументов, секция органов (Франция), научный сотрудник Университета Париж I Пантеон-Сорбонна, автор и координатор проекта «Орган и Науки»